Руны Вещего Олега - Страница 86


К оглавлению

86

– Конечно укажем, а как же, – тараторил молодой, не переставая вертеть головой от волнения.

Это волнение постепенно передалось всем, каждый понимал, что сегодня его жизнь изменится, он либо взлетит вверх и получит очень многое, либо просто погибнет от вражеских стрел и копий. Лес закончился, впереди простирались поля огнищан, ещё не сжатые, но уже с налитыми колосьями. За полями виднелись первые постройки киевских окраин. А по дороге от града, взбивая копытами дорожную пыль, поспешали конные воины.

– Это ещё кто такие? – озадаченно переглянулись меж собой искоростеньские военачальники.

Древляне остановились, поджидая неизвестных конников, коих было на первый взгляд не так много. Про всякий случай воины перестроились из походного строя в боевой. Те, что двигались от града, сделали то же самое.

Обе дружины, сблизившись, некоторое время молча стояли друг против друга. Только боярин Пырей побледнел, и, тихо бормоча что-то себе под нос, как-то скрючился, сжался, словно стараясь сделаться незаметнее, и, как затравленный зверь, принялся оглядываться по сторонам. В третий раз всё повторялось, как зловещий рок, как страшное наваждение неведомых сил, против которых человек беззащитен.

– Что случилось, боярин? – встревожился Отто, глядя на побледневший лик Пырея.

– Ольг… воевода Рарога… он же Хвитрбарт, что погиб на драккаре «Медведь», а потом ожил в Нов-граде и разгромил восстание Вадима Храброго… Он же – неожиданно явившийся купец с дарами, который убил Аскольда и стал князем в Киеве… Сегодня он умер и снова ожил… уже в который раз… мы все погибнем, он дьявол, Отто! – пролепетал вмиг обессилевший от страха боярин.

– Я князь Новгородский и Киевский Ольг, а вы кто и зачем с оружием в Киев пожаловали? – громким гласом, привычным управлять в бою многими тьмами, воскликнул могучий воин в центре киевской дружины с белыми волосами до плеч, выбивающимися из-под шелома, восседающий на белом коне.

Рядом с ним возвышался второй богатырского сложения воин в блестящей броне. В ответ было молчание растерянных древлян.

– Тогда слушайте меня, – вновь проговорил князь. – Вы, знатные люди Искоростеня, решили воспользоваться моей гибелью и захватить власть в Киеве, но всесильные боги сохранили мне жизнь. Оттого я предлагаю выдать мне легата Римской церкви епископа Энгельштайна и его помощников, которые виновны ещё в одном преступлении – покушении на жизнь князя Новгородской Руси Рарога. Знатным же людям Искоростеня, приведшим сюда воинов, повелеваю сдаться в полон, остальным выплатить Киеву ругу за попытку захвата власти в Киеве и быть отпущенными восвояси. Если нет, то будет сеча, а всех уцелевших зачинщиков всё равно ждёт казнь. Решайте здесь и сейчас! – прогремел глас беловолосого князя.

– Их числом меньше, давайте сокрушим и поглядим, кто кому будет платить ругу! – воскликнул древлянский князь в добротно слаженном вооружении, восседавший на вороном койсожском коне.

– Нет, не надо, – застонал Пырей, – с дьяволом сражаться невозможно! Не надо!

Но его уже никто не слушал. Князь на вороном коне воздел свой меч и принялся командовать воинами:

– Десное крыло – Неглин, шуйское – Франк, сердце поведу я, птицей на ворога, рысью, пошли!

– Мерзкие греческие свиньи, они опять подставили нас! – бледнея, прохрипел Отто, и они с легатом обменялись взглядами, похожими на взгляд загнанных в западню хищников.

Двинулась древлянская конница, всё ускоряя бег, и не услышала за боевыми кличами и топотом копыт, как позади из леса выкатилась молчаливая волна других конников, одетых в кольчуги и островерхие шеломы, иные с железными наплечниками и наручами, с железными пластинами на груди и чреве. Если бы кто пригляделся, то узрел, что у большинства воинов броня и щиты с отметками многих схваток и летят они, пригнувшись к выям своих боевых скакунов, привычно и споро. Энгельштайн с Отто и Пыреем, шестью охоронцами и двумя людьми юного Александра оказались аккурат между двумя лавами конницы – одной, уже скрестившей копья и клинки с киянами, и другой, настигающей первых сзади и охватывающих древлян луной-макошью.

– Los, schneller! – закричал всегда невозмутимый Отто, и все сорвались с места вслед за ним, не ожидая от Пырея перевода.

Цепочка из одиннадцати летящих во весь опор всадников понеслась через недозрелые нивы к лесу, а им наперерез мчались грозные вои киевского князя. Краткая по времени, но очень долгая в сознаниях тех, кто старался уйти от верной смерти, скачка неумолимо сближала тех и других. Высокий крепкий охоронец юного Александра, похожий ликом на кочевника, на своём быстроногом коне вырвался вперёд и, оглянувшись, что-то начал кричать на непонятном Отто и епископу языке. Черноволосый молодой охоронец ответил ему на той же тарабарщине и поравнялся с Отто и Энгельштайном, подбадривая их и изо всех сил стегая коня. Ещё несколько усилий… так близок спасительный лес. Чудилось, что в сверхнатужном беге кони вырвут собственные жилы. В этой сумасшедшей скачке часть охоронцев легата начала отставать. Скачущие последними два франка на широкогрудых, сильных, но не столь лёгких на ногу конях и два дородных бородатых древлянина не успели проскочить перед несущимися им наперерез воинами, и их смело железной гребёнкой копий, как выпадающие волосы на лысеющей голове. Скрежет железных наконечников о железо кольчуг и наручей древлянских воинов, жуткое ржание раненых скакунов, возгласы вылетающих в недозрелую рожь охоронцев прямо под копыта коней атакующих – все эти звуки остались позади, уносимые вихрем смертельной скачки. Похожий на кочевника воин, ещё раз оглянувшись назад, заметил, что нет ни отставших четырёх охоронцев, ни того испуганного мужа, который что-то плёл про Хвитрбарта и оживающего колдуна. «Кочевник» снова крикнул что-то своему молодому собрату, и тот чуть смирил бег вороного койсожского коня, махнув оставшимся двум охоронцам, чтобы догоняли. Легат и Отто меж тем умчались вперёд. В это время истошный крик достиг слуха, и всадники узрели ковыляющую за ними следом по ржаному полю фигуру.

86