Руны Вещего Олега - Страница 148

148

– Греки больше всего признают договора писаные, а к тем, что на словах, относятся так себе, вроде как бы и надо выполнять, да всегда можно отговорку или закавыку какую найти, – молвил в раздумье Молчун. – Вон мы, когда купцами-то на коче в Хорсунь хаживали, так сборщики пошлину, а хозяева оплату за жильё и склад для товара нашего – всё на дощечке восковой или коже записывали.

– С тем я, братья, согласен, что договор с христианами непременно писаным должен быть. Да только сего мало. Нужно ещё что-то придумать, чтобы заставить визанцев сей договор блюсти, – заключил князь.

– Выходит, снова на греков идти и Царьград коварный мечом вразумлять, – пожал плечами Ерофей.

– Поход дело дорогое и хлопотное, сие на крайний, как говорится, случай. Надо смекнуть, как бы без похода заставить визанцев Русь и договоры, с ней заключённые, уважать.

– Мудрено, княже, сразу и не придумаешь, как сие сделать, – ответствовал Мишата.

– А скажи-ка, Гроза, где в Таврике лепше всего лодьи строить? – оборотившись к сидевшему ошую от него изведывателю, вдруг вопросил князь.

– Не на заходе, это точно, там ни леса, ни защищённых от злых ветров заливов морских, – оживился Гроза. – На полудне заливы добрые есть, тот же Хорсунь, Сурож, но там сидят греки. Пожалуй, лепше всего, княже, на восходе, а именно где-то у Корчева, там заливы укромные есть, да и Тмуторокань напротив через Киммерийскую протоку. Опять же в греческих полисах многое для строительства лодий купить можно. И Фанагория с её запасами смолы для просмолки бортов и снастей тоже рядом. Так что там, лепше и быть не может, – решительно заключил таврорус. – Только Киммерийский пролив нынче весь под хазарами, – тяжко вздохнул он.

– Добре, брат Гроза, добре, – думая свою думу, кивнул Ольг, – а хазарских воев там много ли?

– Вои есть, но больших сражений давно не было, хазары более как охоронцы стоят, десятину за провоз товаров берут да позволяют своим набеги устроивать, чтоб рабов добыть. А с добрым войском им сражаться давно не приходилось, коли пойдёт туда хотя бы полтьмы твоих дружинников, то вряд ли кто серьёзно им воспротивиться сможет, – рассудительно отвечал бывший пастух, и очи его блеснули.

– Ну и голова у тебя, княже! – восхитился Скоморох. – Визанцы до сих пор помнят наши лодьи у себя в Золотом Роге, а тут мы у них под боком новые лодьи строить начнём, они сразу уразумеют, на чью голову мы сие творим!

– Верно, их изведыватели Царьграду о том мигом донесут, а мы им поможем, – радостно поддержал Мишата. – Добрая мысль!

– Значит, так, братья изведыватели, – решительно молвил Ольг, как бы подводя итог своим раздумьям, – Царьград договор нарушает, опять ему силу нашу показать надобно. А для того морские лодьи нам потребны будут, чтоб воинов сто и более в них вмещалось, а таких в Киеве не построить, через пороги не пройдут. Потому, братья, быть нам в Таврике непременно!

– Придётся тебе, Гроза, снова попасти овец в тех местах, – молвил Мишата, уже обдумывая, как и какими силами изведывателей сие «пастбище» обеспечить.

– Сколько надо пасти буду! – твёрдо отвечал пастух, и его бесстрастный голос чуть дрогнул.

– Только надолго не растягивать, думаю следом за вами Фарлафа с варяжской тьмой отправлять. За лето ведь жилища да верфи со всякими нужными в том деле магазеями построить надо, – заметил князь.

Хазарский купец, надменный и скаредный, долго торговался за небольшой климат с греком, который в умении вести торг не уступал хазарину. Наконец дело сладили и ударили по рукам, сын купца же, стройный и гибкий, принёс деньги из заседельной сумы.

А уже на следующее утро, едва заалело над невысокими холмами солнце, пастух выгнал небольшую отару из старого загона на продажу в Корчев. Седовласого, но ещё крепкого пастуха сопровождал сын купца, дабы получить выручку за овец лично. Гордо сидящий на хорошем коне и одетый в недешёвое платье, молодой хазарин проезжал мимо хазарских постов молча, даже не удостаивая их взглядом. Одетый в рубище пастух и вовсе был для хазарских стражников никем, просто живым придатком к тем самым овцам.

Неожиданное появление в сём сонном, устоявшемся царстве торговли суровых северных воинов варяжской дружины под командой воеводы Фарлафа мгновенно стряхнуло сон с привыкших к поборам и перепродаже отобранного хазарских стражников. Немногие из них осмелились встать на пути грозных варягов и немедля были сметены, как домашние куры хищными ястребами.

Нагнав страха на небольшие хазарские отряды, что сидели вокруг городов и климатов, подчинённых Хазарии, воины Фарлафа заняли часть побережья недалеко от Корчева и принялись ставить жилища да магазеи. Эта же варяжская дружина должна была стать воинами будущих лодий, а пока помогала мастерам, потому как нурманы и варяги – большие мастера лодьи морские делать и водить их по морю.

Когда же надобно было в каком-либо граде с хазарскими или греческими сторожевыми отрядами узнать их силу да замыслы, появлялся молчаливый пастух со своими овцами и гнал их на городское торжище. Очи его были бесстрастны, а ухватки привычны каждому, кто имел дело с животными, и потому вовсе не привлекали внимания оружных людей.

В Хазарию полетели встревоженные донесения о том, что русы взяли часть побережья и строят там большие морские лодьи. Поразмыслили в Итиле хитроумный каган и бек да знатные их купцы с раввинами и решили, что затевать сейчас войну из-за клочка прибрежной скалистой земли с Киевом, который совсем недавно так легко разделался с могущественными ромеями и взял с них великую дань, будет себе дороже.

148