Руны Вещего Олега - Страница 60

Бывший помощник боярина Гореваты тряхнул головой, раз и другой, желая отогнать наваждение, но перед ним был тот же самый, только ставший ещё более могучим с годами Хвитрбарт-Ольг.

– Что, Певец, узнал меня? Вижу, что узнал! – молвил прежний сотоварищ по «Медведю».

«Вот почему Великий Один напомнил мне про драккар Лодинбьёрна!» – пронеслось в чутком сознании Аскольда, забывшего в миг смертельной опасности о том, что он теперь христианин.

– Не вздумай поднимать шум, никому не двигаться! – продолжал негромко, но повелительно беловолосый кельт, положив свою большую длань на рукоять меча Скальда, за которую тот привычно схватился. Железные персты так сжали кисть викинга, что боль на какое-то время обездвижила руку. – Взгляни на пристань, – молвил Ольг, обезоруживая второй рукой старого сотоварища по драккару и бросая на дно лодьи его потайной кинжал, который, как он знал, Скальд всегда носил под одеждой. Потом медленно вместе с зажатой рукой Певца вынул из ножен его богато изукрашенный каменьями византийский меч. Молчаливый, крепкого сложения «работник», стоявший ошую, тут же ловко накинул сыромятную петлю на запястья, быстро связав Певцу руки.

Поражённый нежданной встречей и скованный болью в руках, Аскольд скосил глаза и узрел, как вокруг оставшегося на пристани десятка его охоронцев образовался круг молчаливых варягов. Они стояли так, чтоб в случае схватки не мешать друг другу орудовать клинками. Особо выделялся могучий варяг богатырской стати, от которого исходила недюжинная сила. Ещё несколько варягов поднялись на борт лодьи, а неприметные «работники» купца – старик и низкорослый, – приставив будто из воздуха появившиеся клинки к самым уязвимым местам двух княжеских охоронцев, тихо обезоруживали их. Крыга, вмиг потерявший свою важность, недоумённо вертел головой, не понимая ещё толком, что стряслось, но природным чутьём ощущая, что случилось нечто невероятное и страшное.

Начальник личной стражи Хродульф едва успел выхватить меч, как метательный нож молчаливого новгородского «работника», что уже отступил на шаг назад и зорко наблюдал за тем, что делается на лодье и на пристани, вошёл в руку начальника личной стражи чуть выше наруча, заставив его со стоном тут же выпустить оружие. Молчаливый тем временем, сделав несколько быстрых кошачьих шагов-прыжков напрямую через тюки с товаром, оказался рядом и, перехватив руку главного княжеского стражника, ловко вывернул её, ударом в подколенный изгиб уложил викинга на тюк и быстро скрутил пленнику обе руки за спиной. Варяги на пристани обезоруживали княжеских охоронцев, которые, видя печальную участь князя и своего начальника, почти не сопротивлялись.

– Я же сказал, не двигаться! – властно молвил «купец», наливая голос силой. – Так, говоришь, Скальд, – прищурился Ольг, – ты теперь князь Киевский? Ты лжец и самозванец! – сверкнул кельт зелёными очами. – Пришёл черёд, Певец, признаться перед всем Киевом, кто ты есть, с чьей помощью княжеский стол получил и кто тебя благословил люд славянский в чужую веру обращать. А за клевету на князя нашего Рарога ты должен ответ держать не только перед нами, его боевыми содругами, но и, вперворядь, перед сыном его Ингардом, истинным наследником княжеским. А ещё… Ольг не успел договорить. Лежащий ничком Хродульф угрём перевернулся на спину и ногами ударил Молчуна. Изведыватель рухнул на тюки рядом с главным охоронцем, но тут же вскочил и устремился на нурмана, оседлал его и сильным ударом в челюсть лишил сознания. В сей миг Скальд молниеносно прянул к Молчуну и, хотя был со связанными руками, успел выхватить у изведывателя из-за пояса нож и метнуть его в Беловолосого. Ольг то ли привычным воинским чутьём отклонил голову, то ли нож каким-то чудом слегка ушёл в сторону, только, просвистев в воздухе и задев ухо кельта, клинок хищно впился в косяк двери. Скальд кошачьим прыжком кинулся за спины одеревеневшего Пырея и беспомощно крутившего головой Крыги, чтобы одним рывком оказаться на пристани. Но опытный Айер более почуял, чем успел сообразить, и палка, на которую опирался старый помощник «купца», оказалась под ногами беглеца. Скальд с громким стуком рухнул на лодейный настил, ударившись головой о брус. Дорогая княжья шапка с горностаевой опушкой перелетела через борт и покатилась по затоптанным доскам причального настила. Однако Скальд только тряхнул головой, преодолевая секундный морок, ловко ухватился связанными руками за брус, вскочил и птицей взлетел над бортом лодьи. В сей миг что-то резко ударило в спину. Растолкав опешивших охоронцев, Молчун, а за ним Ольг и Айер устремились к упавшему Певцу.

– Эх, Скоморох, в ногу надо было! – в сердцах воскликнул Молчун, увидев, что рукоять ножа его побратима торчит под шуйской лопаткой лежащего ничком Скальда.

– Так он же убегал, а я так ловко, как ты, не смог бы! – понурив повинную голову, отвечал низкорослый изведыватель.

– Ага, в ногу боялся, что не попадёшь, а в сердце аккурат поразил! – досадовал Молчун, вытаскивая клинок и переворачивая Певца, который глядел в небо уже стекленеющими глазами.

– Скоморох не мог в ногу, – примирительно молвил Айер, – охоронцы беглеца закрывали, чудо ещё, что он успел в момент прыжка его снять…

Ольг, мельком глянув, как варяги споро вязали нурман княжеской охороны, подошёл к бывшему сотоварищу Олафа и Лодинбьёрна.

– Всегда ты оказывался хитрее, Скальд, – молвил он сдавленным голосом с оттенком горечи. – Я хотел, чтоб ты пред всем народом признался, как бежал от князя Рарога, а вовсе не был им послан на Киевщину! А ты и в сей раз ускользнул, теперь уже навсегда, прямо к своему Одину! Или к Христу? Хотя какая теперь разница…