Руны Вещего Олега - Страница 41

К оглавлению

41

От недавнего хорошего расположения духа не осталось и следа, патриарх Фотий с озабоченностью на челе сел за составление очередного послания.

– Позови ко мне Панфилоса, – приказал патриарх, когда верный асикрит опять явился на зов колокольчика. – Мне нужно, чтобы это письмо было поскорее доставлено архонту россов, – строго молвил Фотий, обращаясь к вошедшему монаху редкого для его братии сухощавого сложения и неопределённого возраста. Чёрные с лёгкой проседью волосы курчавились на его высоком лбу. Карие очи были внимательны, движения мягкие и расчётливые.

– Да, преподобный, я отправлю надёжных людей, письмо будет доставлено, – негромко ответил вошедший.

– Это не всё, Панфилос, легаты Римского Папы снова пытаются украсть нашу победу, нашу великую победу! – подчеркнул хорошо поставленным голосом лектора патриарх. Монах весь обратился во внимание. – Так вот, – продолжил первосвященник, – пошли такого человека, чтобы он мог дать отпор мерзким папским легатам. И самое главное, чтобы при этом даже краешек тени подозрения не пал на Константинополь, и без того между нами и Римом уже много лет длится духовная война.

– Святейший Владыка, я пошлю двух самых верных трапезитов, с божьей помощью они сделают даже то, что превышает силы человеческие…

– Наши епископы и митрополит Михаил, как ближайшие советники архонта Николая-Аскольда, получат указания всемерно помогать твоим людям. Ну хорошо, ступай! – молвил Фотий, отпуская начальника тайной церковной службы. Невозмутимость опытного трапезита несколько успокоила патриарха.

Он привычно походил по библиотеке, потом вернулся за стол и снова принялся писать. Этот странный документ был похож скорее на завещание, чем на энциклику, и предназначался в первую очередь для того же Панфилоса и всей тайной церковной службы, являя собой план борьбы Константинопольской церкви против всех её врагов.

...

«Старайтесь входить в доверие к народам, которых вы хотите подчинить. Для того чтобы одолеть непокорных, не обязательно воевать с ними, пусть воюют другие, купленные или обольщённые вами. Стремитесь учить детей тех, кого решили одолеть. А ещё лучше – забирать у чужеземных правителей их отпрысков для обучения и воспитания в Константинополе. Связывать их брачными узами, воспитывать в них пренебрежение к своим отцам, своим героям и традициям и культивировать восхищение перед нашими. И тогда они сами будут драться между собой в стремлении угодить нам, войти в число преданных нам друзей, чтобы жить как мы!»

Глава 7
Римские легаты и греческие трапезиты

Лета 6387 (879), Киев

Дорасеос, что в переводе с греческого означало Подарок Бога, имел вид древнего эллина, коих теперь мало осталось: златовласый, голубоглазый, превосходный атлет, мастерски владеющий приёмами борьбы и разными видами оружия: мечом, кинжалом, пращой, луком, метательным копьём. Ему постоянно приходилось выручать своего неуклюжего сотоварища Евстафия – Устойчивого.

Евстафий совсем не походил не только на своего сотоварища, но даже на купца. Среднего роста, с жидкими волосами, тучноватый и рассеянный. Зато он хорошо знал Священное Писание и языки, кроме греческого и латыни ещё владел языком германцев, словенской речью, хазарской и угорской, и являлся как бы ходячим научным приложением к отчаянному Подарку Бога.

Во время трудной и опасной дороги в Киев на большой купеческий караван, с которым ехали монахи, напали кочевники, отбиться от которых помог конный отряд, предусмотрительно нанятый для охраны в Белобережье. Дорасеос, вернувшись после схватки, не нашёл Евстафия. Встревоженный трапезит обнаружил его живым и здоровым под тюками с товаром. Как он мог забраться туда при его полноте, так и осталось загадкой, но зато почти до самого Киева всем хватило смеха и шуток по этому поводу, от которых Евстафий только смущённо отмахивался, а потом ел за двоих от пережитого страха, чем ещё более усилил насмешки купцов и охоронцев каравана. Когда после прохождения ужасных Борисфенских порогов снова грузились на плоскодонные речные лодьи, то, подначивая монаха, ему предлагали лечь на дно лодки, а уже сверху взгромоздить тюки с материей, потому что не только по имени, но и по комплекции тела он легко мог заменить тяжёлый груз для придания остойчивости утлым речным челнам. «А под тюками тебе уже привычно лежать», – смеялись, перемигиваясь меж собой, купцы.

Прибыв в Киев и заплатив пошлину, торговцы наняли возницу и перевезли свой товар, состоящий из тонких восточных паволок и искусно выделанной посуды, с пристани на склады Греческого подворья.

Устроившись с товаром и жильём, они отправились в греческую церковь, чтобы возблагодарить Господа за удачное завершение пути и попросить у Всевышнего доброй торговли и хорошего барыша.

Они шли по незнакомому полису россов, так не похожему на Константинополь. Прежде всего поражало обилие дерева и полное отсутствие каменных строений. Дома, лавки и склады для товаров, изгороди, мостки через речушки или овраги – всё было деревянным.

Остановившись у дворца с башенками, светёлками, галереями и балконами, невольно залюбовались своеобразной красотой диковинного сооружения.

– Никогда не думал, что из обычного дерева можно изваять такую красоту! – восторженно произнёс Дорасеос. – Мало того что он сам по себе кажется воздушным, так ещё и изукрашен узорами, как одеяние богатой матроны.

– Этот дворец у них называется «терем», – пояснил Евстафий, – а эти чудные кружева зовутся «резьбой». Русы большие мастера украшать свои деревянные строения.

41