– Грады ваши добре укреплены, частоколы высокие дубовые, валы да рвы глубокие, – заметил воевода Бобрец.
– Так жизнь заставила, – ответил князь Жлуд, – ведь обитаем мы как раз на рубеже с хазарами да печенегами. Выходит, что и ныне те укрепления дали нам возможность выстоять и подмоги вашей дождаться.
– Возблагодарим, братья, предков наших многомудрых и богов светлых, что нынче даровали нам победу, – зычно молвил князь Ольг, вставая и вздымая свою чару с хмельным мёдом.
Все поднялись и дружно сдвинули чары.
– Так нам, северянам, издавна и тёмные боги в помощь становились, – молвил волхв Мстибог. – Ведь сказано в волховских книгах, что «Чернобог с Белобогом сражаются и тем Сваргу удерживают». Так что все наши боги уважения и почёта достойны!
– А что скажете, братья, о соседях ваших, вятичах и радимичах, пойдут они под крыло Киева? – опять спросил Ольг. – Они ведь тоже дань хазарам платят.
– Радимичи, скорее всего, пойдут, они от хазар так же, как и мы, страдают, – молвил боярин Черен, – а вот за вятичей не уверен. Слишком тесно они с хазарами повязаны. У них даже свой торговый двор в Итиле хазарском имеется, а уж в Булгаре и других градах Волжской Булгарии вятских купцов не счесть. Живут богато, многие в войске хазарском служат по своей воле, дань платят, но довольны, что защиту от хазар имеют.
– Слыхал я даже, что булгарские купцы недовольны тем, что вятичи много товара в Булгарии перепродают и тем у них барыш отбирают, – добавил Чигирь.
После трапезы Жлуд вдруг предложил:
– А что, князь Вольг, не желаешь ли проехаться по градам нашим, ну хотя бы в ближайшие, ведь, кроме Чернигова, да и то частью порушенного, иных ты не видал, а мы отныне вместе, не так ли? – и лукаво прищурился.
– Хочешь сказать, князь, коли хозяйство принимаешь, то поглядеть хоть для порядка надо? – на короткое время задумался Ольг и тут же быстро ответил: – Согласен, основную дружину отправлю с воеводами, а сам на землю Северскую гляну.
Насыпав высокий курган и поместив в него сосуды с прахом сожжённых соратников, киевская дружина разделилась. Варяжская дружина Фарлафа вместе с северянским Негодой двинулась на полуденный восход, решать вопросы с хазарами, а воевода Бобрец повёл своих в Киев, и первая дань от земли северян тоже потянулась в столицу уже единого ныне Киевско-Новгородско-Искоростеньско-Черниговского княжества.
На восход отправился и небольшой караван во главе с Молчуном. Десяток полонённых хазарских сборщиков дани и несколько сорочков меха предназначались для печенежского Джамал-хана, так вовремя известившего Киев о проходе хазарского воинства на северян. Именно при сём молодом хане доверенным советником пребывал изведыватель и давний знакомец князя Ольга Кулпей.
Северяне принялись восстанавливать разрушенные строения в градах и весях, ведь дело шло к зиме и без доброго жилья её нипочём не пережить. Князь Жлуд велел из княжеской казны и вернувшейся части серебряных монет помочь пострадавшим от набега людям, особенно тем, чьи кормильцы погибли в схватке с хазарами. Сам же с полусотней конных воинов отправился вместе с князем Киевским и его охороной в поездку по главным градам северянской земли, хоть время для поездки было не самое доброе. Оттого в Новгород-Северский не поехали, посетили Любеч, Листвен и ближайшие к ним и вернулись к Чернигову. Князь северян просил погостить у него ещё, да Ольг чуял, что пора уже ему в Киев.
Долгий осенний дождь то сеялся надоедливой моросью, то пускался сильнее, всё более проникая через одежду и наброшенные на плечи волчьи и бараньи шкуры или войлочные накидки, которые воду пропускали не сразу, но обильно напитывались влагой и становились всё тяжелее. Скоро сгустились не то ранние осенние сумерки, не то плотная морось.
– Что-то реки не видать, а ведь давно уже должны вдоль берега идти, – повернулся Ольг к Руяру. – Надо было всё ж проводника у черниговского князя взять, когда он предлагал.
– Дак я думал, что дотемна к реке выйдем, а там уже вдоль берега до самого Киева, куда ж прямее-то! – виновато отвечал сотник, зябко передёргивая плечами. – Видать, от того леска нам надо было ошую брать, а мы…
– Ладно, нам бы жильё какое найти или, на худой конец, навес для сена, чтоб огонь развести да обогреться, – молвил князь, останавливая коня и оглядываясь по сторонам.
– Первый десяток – ошую, второй – одесную, третий – прямо, – разъехались шагов на семьсот-восемьсот и погляделись, потом сюда и доложить.
– Есть, сотник, нашёл! – сообщил радостно молодой дружинник, возвратившись из темноты.
– Жильё нашёл? – с надеждой спросил сотник.
– Пока только дорогу езженую, но раз дорога, то и жильё должно быть где-то, колея ещё не полностью дождём размыта.
Недолго думая отряд двинулся по дороге и к полуночи оказался у какой-то северской веси в несколько полуземлянок, от которых уютно тянуло запахом дыма.
– Здесь, боярин, ляжешь, на печи, а стременной твой внизу, на тёплой лежанке, продрогли-то вон как, – молвила озабоченно хозяйка, расстилая овечьи шкуры на печи и старый тулуп на невысокой лежанке подле. – Сколько поместятся, на полатях да на лавках улягутся, остальные по соседям, я уже договорилась.
– Эх, хозяюшка приветливая, боюсь, как бы печь тебе не развалить, тяжёл я, лепше пусть мой молодой да лёгкий стременной на печь лезет, а уж я на лежанке, – молвил Ольг.
– Ложитесь сами, как знаете, а печь моя и не такую тяжесть выдержит, добрый мастер её лепил, за то не беспокойся, – махнула рукой жена. – У нас печи хоть и из глины делают, да ставят их до того, как стены избы возводят, и обжигают печь большим огнём изнутри и снаружи так, что становится она крепче камня.