Руны Вещего Олега - Страница 55


К оглавлению

55

– А я вспомнил тебя, княже. Там, на Руяне, когда князь Рарог, закончив свою речь, сказал, что те, кто желает у него служить в Северной Словении, пусть подходят к воеводе его Ольгу. Князя Рарога я крепко тогда запомнил, а тебя видел несколько раз мельком и думал, что забыл, а вот сейчас вспомнил, как только белые твои власы и зелёные очи узрел.

У меня ведь память добрая на лики, даже если много лет прошло…

– Растерялся я тогда, никак не ждал, что князь меня вдруг воеводой назначит, ведь не было никакого разговора, а тут слышу и не верю… – окунулся в воспоминания Ольг.

Пред внутренним взором вновь ожила та волшебная ночь с низко висящей зеленовато-золотой звездой Денницей и серая мощёная дорога, ведущая к Арконе, по которой двигались тысячи людей. Медленно светлеющее на восходе небо, и тот священный миг, когда золотисто-розовые лучи восходящего Светила касаются восточных врат чудного храма, и громогласный радостно-торжествующий рёв двенадцати приветствующих его труб, и тут же распахиваются навстречу Солнцу врата, из которых на чудных конях в золочёной сбруе выезжают триста статных голубоглазых и русоволосых богатырей, которые выстраиваются вдоль обеих сторон дороги, трижды прокричав мощными голосами «Слава» божеству-светилу. Триста могучих всадников недвижно, будто изваяния, замирают по обе стороны дороги к храму.

– …Выходит, что боги Руяна мне снова знак шлют, – чуть дрогнувшим голосом, как показалось воину, проговорил князь. – Я сей знак с благодарностью принимаю и понимаю так, что Великий Свентовид благословил сию встречу, как когда-то нашу с Рарогом. Бери под свою руку мою охорону и делай такую, как по вашей науке положено. Назначаю тебя, брат Руянец, начальником моей личной сотни.

На следующий день богатырь предстал перед княжеской сотней в полном воинском облачении – доспехи были до блеска начищены, каждый ремешок и сыромятная завязка на своём месте, на широком поясе размещался скрамасакс в ножнах, чтобы его удобно было извлекать левой рукой, а через правое плечо на левый бок шла перевязь с большим – под стать саженному росту Руянца – мечом в изукрашенных серебром ножнах. В левой руке круглый окованный щит с красным полем, разделённым на четыре части изгибающимися золотыми солнечными лучами. Подбородок нового начальника княжеской охороны был свежевыбрит, русые волосы расчёсаны, взгляд синих очей внимателен. Многим досталось в тот день за изъяны в одеянии, за болтающийся пояс либо неначищенную бляху или наручи.

– Дак чего нам, перед девками, что ли, красоваться, наше дело оружием споро володеть, а не чищеной железиной гордиться, – проворчал высокорослый и широкоплечий охоронец из варягов.

– Вы личная сотня самого князя, как его вои выглядят, так и о самом князе судить будут, – строго ответствовал Руянец. – А как ты, Бранимир, оружием володеешь, сейчас поглядим. Ну-ка, обнажи клинок, а теперь иди на меня, рази!

Бранимир немного замешкался, но потом преодолел растерянность и ринулся на богатыря. Он не успел сделать и нескольких рубящих ударов, как его клинок, блеснув серебристой рыбиной на утреннем солнце, отлетел в сторону, а могучий кулак Руянца вошёл под рёбра одесную, заставив потерять дыхание. Схватив пару раз воздух широко открытым ртом, Бранимир, у которого вдруг подкосились ноги, осел на песок.

– Видишь, как худо бывает, коли бляхи да наручи не почищены, – всё тем же спокойным тоном молвил сотник. – Завтра чтоб все были в виде воинском, а не лишь бы как! Ряд во всём должен быть! – строго молвил Свентовидов воин, обращаясь ко всем. – А сейчас учёба!

С тех пор все воины, свободные от охороны князя и терема, усердно постигали непростую науку. Они прыгали с другого яруса терема, прикрывали собой и уводили от ворожьих стрел «князя», вступали в схватку против трёх и более нападающих, учились быстро «треножить» противника, мигом перелезать через частокол, держать оборону в светлице, прорываться через заслон и прочее, прочее.

Через несколько месяцев, подойдя к Ольгу, Руянец попросил:

– Княже, дозволь нам всей сотней к храму Свентовида Холмоградского отправиться и там, пред очи Божеские, священную роту принести и получить от волхвов благословение на службу верную.

– Я с вами поеду, – кратко ответствовал Ольг. – Пошли двух воинов, пусть договорятся с жрецами о посвящении.

Проскакав на восход, свернув к полудню и переправившись через речку Мсту, сотня во главе с Ольгом вскоре оказалась перед Холмоградом, или Хольмгардом, как называли его варяги. Одинокий холм возвышался над окрестностями, на плоской вершине его располагался храм Свентовида, обнесённый валом и высокой деревянной оградой.

Оставив коней внизу, сотня стала подниматься на холм по утоптанной змеистой тропе. Вокруг цвело летнее разнотравье, колыхался не боящийся жары кипрей, вознося кисти своих ярко-розовых цветов, на которых собирали нектар пчёлы; синели и белели полушаровидные головки одышной травы, которую пили при одышке, а также при укусе бешеных животных и ядовитых змей, коих вокруг водилось немало. Там и сям по склону виднелись сложенные из камней пустотелые треугольники, в средине которых было то зерно, то монеты, то наконечники стрел и иные предметы.

– Что это? – тихонько спросил один из новобранцев, ещё не бывавших в этом священном месте.

– Жертвенники, – отвечал новгородский воин, – их три сотни и шесть десятков, как и окон в храме Свентовида, по числу дней в году, не считая дней Огненного Перехода. А врат в храме двенадцать, по числу месяцев.

55